– Хорошо на воле, начальник!

Сержант усмехнулся. Если разобраться, то между ним и зеком не было особой разницы. Он тоже отбывал свой срок, но, в отличие от заключенных, жил за пределами зоны.

– Ничего, надышишься еще.

– Твоими бы устами да мед пить.

Крот под прицелом автоматов бодрым шагом направился к «воронку». Слышалась мирная мелодия – это насвистывал солдат-первогодок. Судя по его довольной физиономии, служба у него шла неплохо.

В темноте Крот не сразу разглядел сидевших за решеткой людей, но, приглядевшись, восторженно воскликнул:

– Ба! Кого я вижу!

– Кошку рыжу! – отозвался задорный голос Цыгана.

Громко хлопнула металлическая дверь, замкнув в решетчатом пространстве трех зеков. Подобные перемещения были для них не в диковинку. За время следствия заключенным приходилось бывать в местах, где они набедокурили. Отсидев по разу, они побывали на многих пересылках и тюрьмы нахлебались до самого горла. Но часто подобные перемещения были предсказуемы ходом расследования, и о том, как следует вести себя далее, они получали «малявы»-инструкции от своих подельников. На сей раз все было по-иному. Их подняли ночью. Следовало ожидать, что какой-нибудь вампир-следак решил попортить им кровь ночной беседой. Однако вместо предполагаемого допроса их под охраной вывели за ворота и посадили в «воронок». Если бы подобное похабство произошло в тридцать седьмом, то не приходжилось бы сомневаться в том, что «воронок» торопится к ближайшему оврагу, где их поджидают штатные палачи. В нынешние времена подписи одной «тройки» было бы явно недостаточно.

По обе стороны от решетки, уныло посматривая в темень, расположились два солдата. Они успели отслужить по полгода и с тоской думали о том, что даже после наряда не получится покемарить. Разжиревшие от безделья «деды» придумают какую-нибудь хохму в виде стыковки двух космических кораблей, когда надо голыми задницами пятиться друг к другу до полного контакта, или просто заставят травить байки из гражданской жизни.

– Куда едем? – поинтересовался Серый.

Вопрос не праздный. Другое дело, что его не должен был задавать Серый – с его «подвигами» такой вопрос выглядел дурацким. Уж он-то наверняка знал, что остаток жизни ему придется пребывать на казенных харчах.

– Я тут получил весточку с воли, от Коляна, – понизил голос Крот. – Пишет, чтоб мы держались.

«Воронок» быстро ехал по затемненным улицам. Краснощекий сержант сидел на офицерском месте и поглядывал по сторонам. Накануне к нему подошел майор Захаров, дружески похлопал по плечу и предложил поступать в школу прапорщиков. От лестного предложения сержант отказался и теперь очень боялся, что майор в отместку задержит ожидаемый дембель.

Внезапно сержант увидел справа частые вспышки, и в следующее мгновение стекла грузовика разлетелись вдребезги. Машина вильнула и, потеряв управление, впрыгнула передними колесами на бордюр тротуара. Что-то тяжелое упало сержанту на плечо, и он не сразу сообразил, что это разбитая голова шофера. Проехав еще несколько метров, «воронок» врезался в угол здания. Удар получился сильный, капот смяло словно фольгу, а мотор почти на метр выпер в кабину, сорвал панель и раздавил грудную клетку краснощекого сержанта.

– Лежать, суки! – заорал плотный крепыш, вынырнувший откуда-то из темноты. В руках он держал АКМ. – Лежать, а то пристрелю!

Предупреждение было напрасным – ошалевшие от неожиданности охранники и не думали сопротивляться.

– Ключи! – заорал крепыш, ткнув одного из солдат стволом в скулу.

– Сейчас, сейчас, – заторопился солдат, в ужасе чувствуя, что ключи зацепились за подкладку.

– Быстрее, сучара!

– Вот они.

– Сам открывай, сука! – прорычал крепыш, вновь тыкая охранника стволом в лицо. Рот солдата наполнился кровью.

. – Сейчас… Сейчас…

Руки парня тряслись, он долго не мог попасть ключом в замочную скважину.

– Ты что, издеваешься, сучий потрох? Или тебя пристрелить, как этих козлов?!

Отвечать было глупо. На счастье солдата, в этот момент ключ вошел в замочную скважину. Солдат два раза повернул его и распахнул дверцу.

– Лежать!! – заорал крепыш, заметив, что второй солдат начал приходить в себя после удара затылком о борт машины. – Лежать!

Врожденная крестьянская хитрость подсказала солдату, вновь закрыв глаза, притвориться покойником.

– Выходим!.. Быстро! – орал крепыш, размахивая автоматом. По его свирепому взгляду и стиснутым челюстям было ясно, что он готов стрелять.

– Ну, бля буду, вовремя! – выглянул из глубины фургона Крот. Улыбка у него была широкая, бесшабашная. – Как чуяла моя душа! Если бы вы знали, родненькие, как я рад вас видеть!

Он спрыгнул из кузова на землю.

– Ну, братки, вы и даете! Поаккуратнее не могли, что ли?! – закричал Серый. – Я так лбом звезданулся, что до сих пор в башке маяки мигают!

– Быстрее! – торопил крепыш. – Сейчас здесь лягавые будут. В машину!

Темно-зеленый «Гранд чероки», подобный зловещему ангелу ночи, вырулил из темной аллеи под тусклый свет фонаря и остановился подле разбитого грузовика.

Один за другим в джип попрыгали бывшие подследственные, и «Гранд чероки», мгновенно набрав скорость, скрылся за ближайшим поворотом.

Федор устало опрокинулся на спину.

– Уф! Ты все-таки потрясающая баба! Такого кайфа, как с тобой, у меня ни с одной милашкой не было.

Надежда с готовностью поднырнула Федору под руку и призналась в ответ:

– И у меня ни с кем такого не было, как с тобой.

– Вот как? – искренне удивился Угрюмый. – А много у тебя мужиков-то было? Я ведь и возревновать могу.

– Не имеешь права, ты мне не муж! – дерзко отреагировала Надежда. – Так что с кем хочу, с тем и гуляю.

– Если бы Колян узнал про твои похождения, он, наверное, убил бы тебя? – спросил Угрюмый.

Сейчас Надежда была особенно хороша. Щеки румяные, в глазах азартный блеск, словно молодуха не баловалась на перине с добрым молодцем, а пришла с обжигающего мороза.

– Не наверное, а точно, – помрачнела Надежда. – Я даже подумать об этом боюсь. А сам ты за себя не опасаешься? – хитро посмотрела Надежда на Угрюмого. – Он ведь и тебя тоже не пожалеет.

Такой разговор между ними заходил уже не однажды. Он щекотал нервы и заставлял острее чувствовать жизнь. Федор поначалу воспринимал Надежду как некий случайный эпизод в своей жизни, не имеющий перспективы, но с каждой новой встречей убеждался в том, что Надежда затягивает его все больше и перед ее чарами он ощущает полнейшее бессилие. Нечто подобное, видимо, испытывает лось, угодивший в непролазную трясину сразу четырьмя ногами. Остается только задрать голову и зареветь от великого отчаяния на всю вселенную.

– Не пожалеет, – в который раз согласился Федор. – Только зачем ты спрашиваешь? Говорили уже об этом. Только тоску наводишь.

Следовало расстаться с Надеждой, пока их прелюбодеяние не получило огласки, но сил на такой шаг не хватало. Было страшно даже подумать о том, что ее тело будет недоступно для его рук, словно сокровища Оружейной палаты. И вместе с тем Федор отчетливо сознавал, что им никогда не быть вместе.

– Ты о чем думаешь? – рука Надежды легла на его живот, скользнула ниже, нежно погладила бедро, и Федор с удивлением обнаружил, что силы его еще не иссякли и под самое утро он сумеет удивить свою даму сердца очередным подвигом.

– Я думаю о тебе, – поймал Федор руку Надежды. – Разве возможно думать о чем-то ещё, находясь с тобой рядом?

Ее ладони творили чудеса – даже китайский массаж в сравнении с магией ее пальцев смахивал на обыкновенное шарлатанство.

– А Колян тебя каким способом любит? – вдруг весело поинтересовался Угрюмый.

– Он по-разному любит и тоже большой выдумщик, – ласково проворковала Надежда.

Подначки не получилось. Неожиданно Федор ощутил ревность, да такой страшной силы, что едва не задохнулся от избытка чувств.

– Он старается везде преуспеть, – горько поморщился Угрюмый. Делить Надежду ни с кем не хотелось, но и не делить было невозможно. – Видно, глубоко тебя пашет? – поинтересовался Угрюмый, причиняя себе еще большую боль.