– Если будет звонок из Индии, соедините меня непременно.

– Хорошо, Владислав Геннадьевич.

Варяг отключил селектор. Ветер швырнул в окно охапку листьев. Погода была прохладной. «Интересно, надела ли Ольга сегодня трусики?» – с добродушной усмешкой подумал Варяг.

В последнее время у него появилось смутное подозрение, что против него кто-то очень крупно играет. Все началось с того, что шесть месяцев назад был засвечен канал, через который Варяг переправлял оружие в Сирию. Почти всех, кто был связан с нелегальными поставками, заперли в «хозяйскую деревню». Подобное случалось и раньше – невозможно осуществлять крупный бизнес без риска.

Возможно, Варяг не придал бы неудаче большого значения, если бы уже на следующей неделе не сложилась аналогичная ситуация. На сей раз на прибалтийской границе военный самолет, доверху нагруженный противотанковыми минами, был задержан российскими пограничниками, которые никак не хотели верить в то, что тяжелый «Руслан» перевозит в Швецию металлические трубы. Можно было предположить, что по недосмотру порвалась цепочка, например начальнику заставы не уплатили причитаюшуюся сумму. Однако интуиция подсказывала Варягу, что произошел умышленный провал, направленный лично против него. При перевозке оружия Россия не всегда пользуется официальными каналами, а он отвечал как раз за нелегальные поставки. Каким-то образом был заснят задержанный самолет, а фотографии растиражированы по всей Европе. Все бульварные газетенки вопили о том, что Россия ведет нечистоплотную политику. Это было хуже всего.

Варяг, конечно же, понимал, что одного поручительства Платонова будет недостаточно для назначения человека с сомнительной репутацией на один из ключевых постов в Госснабвооружении. Именно поэтому пришлось обратиться к весьма влиятельным людям, которые рады были вернуть Варягу свои долги. В его назначении имелся определенный резон: как вор в законе, он имел солидные связи за рубежом, в том числе и с международными преступными синдикатами, и, естественно, мог обеспечить каналы неофициальной переброски оружия.

В этом отношении Варяг являлся идеальной кандидатурой. К тому же он был умен, славился умением держать язык за зубами, и, кроме того, высшее руководство полагало, что в случае какой-либо крупной неудачи на вора можно будет навешать всех собак. Такой ход мысли был понятен Варягу, и он с усмешкой размышлял: «Нет, друзья мои, я вам не презерватив, чтобы меня можно было использовать и выбросить за ненадобностью. Я могу причинить вам немало неприятностей, если вы захотите от меня избавиться».

В кабинет без стука вошла Ольга. Подобной вольности она прежде себе не позволяла. Варяг поднял голову. При одном взгляде на секретаршу было понятно: произошло что-то серьезное.

– Владислав Геннадьевич, – пробормотала девушка, часто хлопая ресницами, – тут позвонили из Дели и сообщили, что Раджив Беру… скончался.

– Как это – «скончался»?! – невольно выдохнул Владислав.

Более энергичного человека, чем Раджив, Варягу встречать не приходилось. Индиец выглядел олицетворением жизнелюбия и казался таким же вечным, как древний буддизм.

– Очень неожиданно… Утром он пошел прогуляться по своему саду, и там ему сделалось плохо. Он присел под деревом, попросил принести воды, но когда слуга вернулся с газировкой, он уже умер.

Ресницы девушки напоминали трепещущие крылья бабочки. Она беспрестанно хлопала глазами в ожидании дальнейших указаний.

– Понимаю, – наконец выдавил из себя Варяг.

Против него явно играла какая-то сильная и очень слаженная команда. Неизвестный противник был прекрасно осведомлен о его слабых местах и бил прямо по ним, не совершив при этом ни одного неверного шага. За последнее время были сорваны поставки гранатометов в Сербию, засвечены прибалтийские каналы сбыта, а вот теперь самый ощутимый удар – смерть Раджива Беру. На нем замыкалась почти миллиардная сделка – предполагалось, что он купит противолодочный корабль и несколько боевых самолетов. Как шутил Раджив, для охраны своего имения. Теперь его зоопарк, оставшись без хозяина, быстро прекратит свое существование. Жаль.

Неизвестные пытались не только оттеснить его от рынков сбыта оружия, они добивались того, чтобы Варяг разбился в лепешку, брякнувшись с колоссальной верхотуры Госснабвооружения.

– Что мне им ответить, когда они позвонят снова? – Ресницы Ольги затрепетали и застыли. Создавалось впечатление, будто бабочка присела на цветок.

– Ничего… Пусть примут мои соболезнования, – устало отозвался Варяг, – в случае необходимости я перезвоню им сам. Можешь идти.

Девушка кокетливо улыбнулась. Только сейчас Варяг обратил внимание на то, что Ольга была в узких брюках, сексуально облегающих ее аппетитную упругую попку. Бедная, она все еще надеялась совратить шефа прямо на рабочем месте.

Ольга вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Звукоизолирующие стены и двери не пропускали снаружи даже шороха, и создавалась полнейшая иллюзия того, что Варяг находится в одиночной камере.

Надавив на кнопку селектора, Варяг коротко распорядился:

– Меня ни с кем не соединять.

Он погрузился в раздумье. Неизвестные, которые били по нему, безусловно, были прекрасно осведомлены обо всех делах Госснабвооружения. Следовательно, направлял их не человек со стороны, а лицо, занимающее одно из ключевых мест в системе, то есть посвященное во многие тонкости переброски оружия. Таких людей было всего трое. Первый – Андрей Егорович Платонов. Сложная фигура. Вторым в списке Варяга стоял заместитель генерального директора Госснабвооружения по восточному сектору, тридцатисемилетний генерал-майор Лозовский Павел Сергеевич. Темная лошадка, надо признать. О нем Варяг знал только то, что генерал был азартным бильярдистом и все свободное время проводил в бильярдном клубе, загоняя в лузу шары. Третьим в списке значился Костылев Арсений Захарович. Год назад он был правой рукой Платонова, затем его неожиданно перевели на пост заведующего отделом внешних связей. Свое перемещение Костылев комментировал так: «Назначен с понижением, зато с расширением полномочий». Ему было лет сорок пять, хотя благодаря обширной лысине выглядел он старше.

Платонова Варяг изучил достаточно хорошо. Андрей Егорович был предсказуемым человеком. Он не стал бы, в отличие от Лозовского, устраивать скандал в парижском казино только потому, что крупье небрежно подал ему фишки. Не мог выпить лишнего в фешенебельном ресторане и запустить мобильным телефоном в метрдотеля.

Андрея Платонова никто не назвал бы святым. Он умел и любил грешить, однако тщательно скрывал свои шалости. О его грешках знали только личный шофер, доставлявший ему проституток, да тараканы, наблюдавшие за любвеобильным Андреем Егоровичем из всех щелей явочной квартиры. А повидать им пришлось немало. Интуиция подсказывала Варягу, что Платонов совсем не тот человек, который отважится бросить ему вызов. Тем более что его подноготная для Варяга не была секретом. И потом какой резон Платонову ссориться, когда он уже давно успел смириться с существующим положением и даже нашел в нем немало хорошего: работать не надо, а деньги и почет те же!

Совсем другое дело Лозовский.

Лозовский был довольно молодым человеком, а молодости, как известно, всегда свойственны дерзость и авантюризм. Генерал-майор относился к той породе людей, которые могли поставить все заработанные фишки на «зеро» по принципу «пан или пропал». Лозовский был игроком чистой воды, а такие никогда не довольствуются достигнутым. Будучи очень честолюбивым человеком, Павел Сергеевич считал, что перерос свою должность и давно достоин большего. Он вполне мог затеять интригу против Варяга, чтобы ничто не помешало ему утвердиться в роли полноправного хозяина Госснабвооружения.

Если дело и впрямь обстояло таким образом, то вел себя Лозовский чрезвычайно осмотрительно. Он не набивался к Варягу в друзья, зато старательно выказывал ему свою симпатию и частенько заглядывал к нему в кабинет поболтать о пустяках. Как специалист по Ближнему Востоку, он отлично знал проблематику своего региона и, конечно же, разработка новых путей доставки оружия заказчикам не проходила без его участия. В принципе Лозовскому достаточно было поднять трубку телефона, чтобы «засветить» не только оправдавший себя канал, но и продать со всеми потрохами всех тех, кто лишь однажды прикоснулся к незаконной продаже оружия.